ИГРЫ РАЗУМА

 

пробуждения было достаточно. Сердце предательски билось, стараясь, наверное, разбудить целый мир.

«О, Господи, как я здесь оказался»?

Но ответ на этот вопрос был так же далек от него, как Овидий далек был от троянской войны. « Бойтесь Данайцев дары приносящих». И Вадим боялся, боялся всех возможных ответов, ибо они были дарами его воображения. Воображение – предатель.

В комнате пахло плесенью. Вадим перелез через спящую незнакомку, и начал осматривать помещение в поисках своих вещей. Наконец взгляд его упал на стул, на спинке которого что-то висело. Он бесшумно подошел к стулу и попытался на ощупь определить, что же это висит. Как ни странно, но это были его вещи. Вадим спешно, но аккуратно, чтобы никого не разбудить, начал натягивать брюки, но потерял равновесие и с шумом повалился на пол. Вскочив на ноги и, уже не заботясь о тишине, он сорвал со спинки стула рубаху. Постельное белье зашуршало и, заспанный скрипящий голос простонал:

- Ты куда собрался?

Видя, что план бесшумного бегства провалился, Вадим приготовился дать отпор кому бы то ни было. Хорошо бы еще и видеть, кого бить и куда бежать. Он метнулся к настольной лампе, а когда она безжалостно полоснула светом по лицу хозяйки, Вадим положил венок на могилу своего самолюбия. Хозяйка откинула одеяло и, демонстрируя изящество сухощавых форм, соскочила с кровати. Вадим хотел нырнуть в коридор, но хозяйка постели схватила его за руку, и рванула к себе. В этот момент Зернов окончательно пересмотрел свое отношение к женщинам. Более женщины не казались ему слабым полом. Кряхтя, Настя повторяла слова молитвы, а Вадим, стараясь освободиться от ее хватки, тянул ведьму за волосы в сторону. Впервые в жизни он был так напуган.

- Что вы делаете? - кричал он. – Отпустите меня.

Но ведьма не унималась. С еще большим ожесточением она обхватила ногами его талию, и повисла, стараясь упасть вместе с ним на пол. Лампа слетела со стола и разбилась о батарею. Не зная, что предпринять, Зернов паниковал. На себе он перенес ее в коридор и, взяв двумя руками за волосы, ударил об открытую дверь стенного шкафа. Ведьма, издав приглушенный вопль, обмякла и сползла вниз.

Не чувствуя под собой ног Вадим Зернов бежал по ночному городу домой. Он обогнул рыночную площадь и, вскоре уже шагом подходил к своему дому. Войдя в подъезд, он сел на ступени первого этажа и, нервно постукивая зубами, и раскачиваясь взад-вперед, застонал. Его стон больше походил не рев умирающего быка, чем на отчаянье человека.

«Я убил ее, убил. Убил! Откуда она только взялась на мою голову?»

Мир сквозь зеленое стекло пивной бутылки похож на огромную воблу. Что же делать, если зубы крошатся, а рыба еще не очищена? Вадим перестал стучать зубами, нашел жмущееся в угол самообладание и встал на ноги. Поднялся к своей квартире. Пошарил в карманах. Ключей нет. Нажал на звонок и, придумывая, что соврать матери, облокотился о стену. Все его грезы представлялись ему сном, но он не знал еще, сколько длилась ночь.

- Кто там? – раздалось из-за двери.

- Мам, это я.

Дверь отворилась.

- Ты, о господи. Это ты, - осыпая Вадима поцелуями, твердила мать. – Ты вернулся. Вернулся! После неконтролируемого всплеска чувств она взяла себя в руки и, как говорил Сергей, попыталась не провоцировать сына на вопросы и не требовала ответов. Часа за четыре до этого Сергей предупредил Валентину Андреевну, чтобы она оставила серьезный разговор до утра, если конечно Вадим появится дома. И он появился. Было три часа ночи.

- Вадик, - придя в себя от радости, говорила мать. - Сейчас ни о чем не спрашивай, сам ничего не говори. Поешь и ложись спать.

- Как это не спрашивай, - возмутился он. Разглядывая мать, а она выглядела напуганной, он пытался отыскать в ее словах, в поведении хотя бы намек, так необходимый ему для избавления от сомнений. – Ты так обрадовалась мне, будто мы не виделись, лет пятьсот. Может, все-таки скажешь, в чем дело.

Тут Вадим заметил, что квартире не достает чего-то существенного, но что именно отсутствовало он еще не понимал.

- А где папа? – в конце концов, спросил он.

- В командировке, - соврала мать

.

На самом деле отец собрал вещи и уехал на дачу подальше от этой проблемы. Он, видя, как убивается Валентина, по поводу блудного сына сказал, что она глупая женщина, и…

- Ты ни хрена не понимаешь в воспитании детей, - сказал он. – Когда перестанешь реветь, позвони. Я приеду. А Вадим… пускай делает что угодно.

Валентина Андреевна не хотела говорить этого Вадиму, по крайней мере, сейчас.

- Ты от меня, что-то скрываешь, - заявил Вадим.

- Да, что ты, зачем мне от тебя что-то скрывать? Тем более что и скрывать-то нечего.

Она с трудом выдавила из себя улыбку, стараясь казаться естественной, но Вадим заметил ее фарс и продолжил капать в глубь истины. Проговорив с пол часа и, ничего не выяснив, он в надежде разобраться во всем утром, лег спать

.

Утром пришел Сергей. Используя все свое красноречие, он принялся доказывать блудному сыну, что вина его замешательства всецело лежит на наркотиках.

- Но вы говорите абсурд, - взорвался Вадим. - Я не употребляю наркотиков.

- Как же ты объяснишь свое двухнедельное отсутствие?

- Этого я не могу сказать.

- Зато я могу. Если ты сам не принимал их, значит, тебя ими напоили. Подмешали в коктейль или кофе. Посмотри на свои глаза, такой блеск говорит о том, что недавно ты принимал психотропы. Наверное, ЛСД. Расскажи мне о своем последнем сне?

И Вадим рассказал, упуская из виду убийство. А пока он рассказывал то все больше и больше убеждался, что в действительности виновны наркотики в его замешательстве.

Присяжные заседатели в один голос кричали где-то в глубине сознания: - Ты убил не по своей вине. Душа говорила: - Ты прощен.

Все его грезы оказались просто галлюцинациями. Мать была счастлива. Конечно, ведь ей вернули сына. Осыпая Сергея благодарностями, она попыталась всучить ему деньги, но он отказался. Мотивируя свой отказ тем, что ясности, как таковой в этом деле еще нет, Сергей оставался непреклонным в решении: - Денег я не возьму.

Валентина Андреевна расстроилась, услышав про отсутствие ясности, но радость ее была выше, чем страх. Вадим так ничего и не узнал об истинных причинах своего замешательства, а узнай он все, кто знает, остался бы он прежним? Скорее всего, он поплатился бы за свое знание равновесием души. Истина зависла между правдой и ложью. А жизнь тем временем продолжала течь, унося это событие в безвозвратное прошлое.

Отец Вадима вернулся из командировки. Сам же Вадим возобновил посещение института, вернулся к Наташе и жил, как ни в чем не бывало, ревностно храня при себе взятый на душу грех убийства. На первый взгляд может показаться, что всё кончено. Но это не так. Грех оказался безгрешным, ибо Настя в ту ночь поднялась с пола.

5

Вадим и его невеста Наташа сняли квартиру недалеко от станции. Мать Вадика посвятила Наташу в тайну, которую и сама-то не очень хорошо разгадала, наверное потому что Сергей не откровенничал. Наташа, скрипя сердцем простила Вадима, понимая, что он не виноват в таком блуде. Странным, однако, казалось еще и то, что Вадим не имеет истинного представления о том, что случилось. Наташу этот факт настораживал. Наташа думала о том, чтобы рассказать Вадику все, но не сейчас, может быть потом, когда страсти утихнут.

Наташа была стройной подтянутой девушкой с воздушным румянцем на щеках, а ее легкая походка, искрящийся взгляд и живой интерес ко всему миру… - само очарование. Вадиму нравилось, что на ее красоту и шарм обращают внимание. Это говорило ему, что выбор его хорош. Ловя на ней мужские взоры, он постоянно доказывал и себе и окружающим, что Натали его, и только его. Она тоже любила Вадима. И даже одинокими вечерами, когда Вадим пропадал в объятиях ведьмы, она ненавидела его за то, что счастье ушло. Но теперь, когда оно вернулось, когда Наташа может прислониться к его щеке, ощутить его силу и любовь, она ненавидит себя за то, что когда-то ненавидела его. Вадим вернулся. Это главное.

- Прости меня, - говорила она.

- Нет, - говорил он. - Это ты должна простить меня. Я даже не знаю, как со мной такое могло произойти. Ты же знаешь, наркотики - это не мое.

- Давай забудем, - говорила она. – Жить будем, как будто ничего не случилось. А если и стоит что вспоминать, так только горнолыжный курорт. Помнишь, ты упал и вывихнул себе лодыжку, а я помогала тебе идти в гору.

- Или дачу. Помнишь, на даче мы катались на лошадях, - говорил он. – Я люблю лошадей. Солнце уже село, и из низин начал подниматься туман. Помнишь, какая была свежесть?

- Да, - говорила она, - помню. Небо было такое легкое, и мы мечтали, что звезды упадут под копыта лошадей. Мы были тогда совсем детьми.

Она поднялась с дивана и выключила свет.

- И они понесут нас по звездам, - говорил он в темноте. – Пегасы это умеют.

- И там будем мы. А еще там будет вечер, - говорила она в темноте. – И секс. Там будет много секса, любви и счастья.

- Да. И будет туман, белый, как молоко. И снова секс и любовь. Хочешь Мартини?

- Да. С апельсиновым соком.

Он, освещая путь бензиновой зажигалкой, сходил на кухню и принес из холодильника вино и сок. Поставил горящую зажигалку на стол и в ее слабом свете наполнил бокалы. Потом потушил огонь и сел рядом с Наташей. Они пили и говорили.

- Помнишь, - говорила она. - Мы спутали лошадей и разожгли костер.

- И нам было не холодно.

- Только под утро, мы немного замерзли, но ты согрел меня своим теплом. И мы купались в росе, чтобы остыть.

- А когда мы вернулись в дом, мы пили парное молоко. Мне не нравится теплое молоко, но тогда, я пил его с удовольствием.

- Да, - говорила она. - Я помню это. А помнишь, как здесь в городе на рассвете на крыше дома ты играл мне на скрипке? Что ты играл?

- Я играл что-то свое. Это была импровизация на тему - « ты и я».

После путешествия в прошлое, хмельные, они погрузились во власть любви и, тихая музыка сопровождала их в этом полете. Их не тревожил мир, он был где-то там, далеко: за окном, за домами, за городом, за вселенной. Они и только они были вселенной и, души их познавали друг друга через слияние тел.

Когда они вошли в царство Снов и, уже начали видеть образы даруемые его повелителем, Вадим внезапно открыл глаза.

Присутствие постороннего заставило его пробудиться. В комнате был кто-то чужой. За окнами крики котов. В комнате звон тишины. Вадим снова закрыл глаза, и как только первые мутные картины начали овладевать его сознанием, будто из времен, когда властвовал хаос, до слуха дотронулось эхо далекого крика: - Вадим, Вадим, Вадим

.

Вадим тотчас открыл глаза. Холодом проклятых душ, веяло время. Ночь. И снова прозвучало в тиши: - Вернись ко мне любовь моя.

Вадим покинул постель. Темные силуэты комнатной мебели оживали, протягивая корявые сучья к Вадиму. Они тянулись к нему – цепкие ручки, гадкие лапы, и, только тихий Наташин голос, вернул его к яви:

- Почему ты не спишь?

- Пойду, покурю.

На часах половина четвертого. Вадим, глядя в окно, закурил. В его сознание просочилось дыхание страха. Голос, потревоживший его сны, казался ему знакомым, но кому именно принадлежал он, оставалось загадкой. Напрягая измученную память, Вадим вытаскивал на поверхность образы и звуки. Но все попытки заводили его в никуда, а голос словно и сейчас звучал в тишине, и пробуждал, быть может, спрятанный во временах, когда правили призраки, страх перед силами зла. Окружающий мир, сквозь толщи событий вытягивал боль, а паника людей погребенных заживо, громко скулила у дверей в преисподнюю. Стены давили спину и грудь. Потолок вжимал в пол. Мир был жесток. Тело знало об этом. Знала об этом душа. И Вадиму пришло на ум, что голос этот похож на голос той наркоманки, которую он убил. «Она зовет меня в мир мертвых», - чудилось ему. - «Но ведь этого не может быть»! Испуг заставил Вадима вернуться в постель. Постель казалась грубой. Лежащая рядом Наташа - тварь. Она казалась животным, а звуки, которые она издавала во сне, подтверждали это. Раньше такое мягкое сопение доставляло ему удовольствие и, он когда просыпался рядом с ней, старался не потревожить ее сна. Но теперь, чувства, охватившие его, теребили слабую волю. И Воля, зажатая в кулаке слепого безумства, держалась из последних сил, чтобы не сдаться.

Вадим хотел видеть кровь Натали.

Воля кричала: - Не смей.

Он разбудил Наташу. А пока просыпалась Наташа, голос из ада тянул за веревки: - Убей ее. Вернись ко мне. Любовь моя.

Превозмогая волю голоса, Вадим толкнул Наташу в плечо и, скорчился. Крикнул: - Проснись. Скорее проснись.

Наташа склонилась над ним и коснулась его головы.

- Не прикасайся ко мне, - кричал он. – Уйди.

Наташа отдернула руку.

- Что с тобой?

- Не знаю.

Наташа включила бра.

- Выключи. Скорее выключи свет.

Свет погас. Откинув одеяло, Вадим взглянул на Наташу.

- Что с тобой? – спросила она.

- Не знаю. Мне плохо. Я боюсь. Мне словно кто-то приказывает убить тебя.

- Расскажи, - взмолилась Наташа.

Выслушав, Вадима она предложила ему залезть в ванну, потому что в голову больше ничего не приходило.

Вода была живой и отвратительной. Кожа, словно иссушенная жаждой глотка, вкусившая кусок мокрой ваты, старалась избежать контакта с омерзительным скопищем капель. Душа - вязанка хвороста, которую тащишь к холодному телу, теряя по дороге сучья. Подходя к порогу этой костляво-мясистой обители, понимаешь, что в руках осталось трухлявое полено. Надеяться не на что. Память, как вспышка фотокамеры в темноте. Вадим прибавил тепла, а когда его разморило, он понял, что все позади

.

Светало. Он вернулся в объятия к Наташе, но уснуть так и не смог. Страх и бессилие. Отчаянье и паранойя.

С работы Наташа позвонила матери Вадима и рассказала о ночном безумии. Та в свою очередь позвонила Сергею, который ровно в двенадцать ночи сел в свое кресло. Выйдя из тела и облачаясь в доспехи красного ВОИНА, он бросил последний вызов ведьме. И только воля рассудит их, и только сила высечет на скрижалях славы имя победителя. ВОИН сконцентрировался на образе ведьмы с намерением увидеть ее сущность. И сущность ее появилась перед ним скрытая за семью шарами. Что представляла она из себя? Какую сущность являла собой сущность ведьмы? О сущности ведьмы ВОИН ничего не знал. Он знал лишь то, что ее необходимо раздавить, как мерзость, выползшую на волю из болотной грязи. Но чтобы сделать это, ему придется разбить по очереди все семь защитных шаров. Ведьма должна защищаться. Так даже интересней.

Кто она, эта ведьма? Кем была в прошлых инкорнациях? Каковы ее силы? Кто стоит за ней? Кому она служит? Сколько смертей на ее совести и есть ли у нее совесть? У кого она училась? Сколько у нее учеников? Какие силы приползут ей на помощь?

ВОИН видел перед собой в безграничном черно-белом пространстве серый шар, внутри которого словно матрешки, находились еще шесть мутных шаров. В самом центре пряталась сущность. Семь оболочек и, для каждой нужен свой нож. Семь ножей для каждого тела. Семью ножами убить можно не только антихриста. Для каждого шара свой нож – энергетический удар. И бой начался.

ВОИН сформировал энергетический сгусток и швырнул его в шар, за которым пряталась сущность ведьмы. Шар прогнулся и выпрямился, отбросив удар в сторону Сергея. Сергей рассеял отраженный удар, и решил работать из другого человека. Так эффективней. Ведьма всегда на стороже относительно действий Сергея. Она его чувствует на расстоянии. И по этому, лучше всего было бы нанести удар по Ведьме из другого человека, например, из врача, который сломал ногу. Ведьма его то уж точно не боится, и уж, наверное, она не ждет с его стороны нападений. Врач лежит. ВОИН бьется. ВОИН вошел во врача. Врач уснул. ВОИН сформировал удар и направил его в сторону ведьминой сущности. Ведьма не понимала, что происходит. Ей казалось, что врач на нее нападает. Но это абсурд. Ведьма начала защищаться от него. Спящий врач скорчился. Тем временем воин бил. Шар покрылся сетью трещин. Следующий удар разметал по пространству сотни осколков первого блока-шара, сводя к минимуму шансы ведьмы на победу в этом бою. И ведьма почувствовала это. Она испугалась. А найти истинный источник нападения ей так и не удалось. Ведьма могла лишь следить, за тем, как ее убивают. Еще удар. ВОИН бил и, каждый удар точно комета врезалась в планету, сокрушая её. Каждый удар, освобождая путь к следующей цели, сокрушал чёрное бытие. И, наконец, сущность предстала взору ВОИНА в мрачном великолепии демонизма.

Кто она эта ведьма? За шесть воплощений до этого, она - рабыня викингов.

Холодное море разбивает свои волны о серые утесы. Летнее солнце клонится к западу, освещая кровавым светом маленькие хижины, ютящиеся подле замка. В его мрачных, подсвеченных оплавленными факелами комнатах, пируют воины, празднуя победу. В углу большой залы, на соломенном тюфяке сидит красивая, захваченная в плен девушка. Ее красота не оставляет равнодушным конунга и, он ведет ее в свои покои. И срывает с нее одежды, конунг. И овладевает ее девственным телом, конунг.

У себя на родине эта дева, сызмальства готовилась стать женщиной будущего шамана племени. Жены шаманов этого племени должны с раннего детства соблюдать правила: общаться с духами предков, просить прощение у убитых животных. Но храм ее тела осквернен, и она потеряла свой дар, и теперь душа ее навеки обречена нести на себе проклятия, посланные всем ее родом. Народ остался без ее ясных глаз. Она должна была стать глазами племени. Душой племени должен был стать шаман. Но шаман теперь слеп, как и все племя. Племя сгинуло навсегда с лица Земли, его следов даже археологи не смогут найти. Невинная жертва насилия, проклятая на века своим народом, прокляла себя. А юный, еще не принявший посвящение, будущий шаман из северной Америки отправился вслед за невестой. Он никогда не найдёт её.

В одном воплощении ведьму сожгли на костре, в другом воплощении утопили в проруби. Два раза она рождалась мертвой. И вот сейчас она чувствует приближение истины.

С

ергей видел это и, ему было жаль ведьму. Если бы не проклятия, она бы никогда не стала тем, кем является сейчас – живым воплощением проклятия. Сергей колебался в решении; убивать ее или нет? ВОИН знал – убивать. В принципе она не виновна. Пусть ответственность возьмет на себя сила. «Таинство слова, таинство дела, таинство мысли взываю к вам, направьте силу мою на работу вашу». ВОИН почувствовал дуновение истины. Очищающий пламень всецело овладел сущностью ведьмы. Больше проклятия нет. Раньше, в других воплощениях ведьму убивали на физическом уровне, оставляя информацию о проклятии на будущие времена. Но теперь все: - покончено. Душа чиста.

6

Странная погода для этого времени года опустилась на городское кладбище. Кресты жмутся к оградам в сером тумане мая. Вокруг тишина и покой вечного сна. И только четверо пьяных могильщиков несут на плечах черный гроб. Позади священник, тоже во хмелю, мечтающий о стакане кагора, тащит свое грузное тело, да дама в очках с черным платком на голове.

Ах, мама, - кричит она. - Они убили тебя.

Священник хотел утешить ее, но махнул рукой. Он глотнул из фляги сладкого вина. Носильщики, ругая слякоть, месили ногами грязь. Настя слышала брань этих могильщиков, но ей плевать. Она идет хоронить свою мать. Мать, чтобы спасти дитя, как подобает любви, приняла на себя, огня карающие языки. Тантры карающий пламень, в изголовье Настиной мамы, могильный поставил камень и, дочь у глубокой ямы рыдает, цветы бросая.

Настина мать оказалась той ведьмой, которую осквернил конунг. Сергей, думая, что убивает Настю, убил ее мать. Но теперь прощена мать. А Настенька…? Она не знает еще, что проклятие матери всецело теперь лежит на ней. Поможет ли ей Сергей?

Священник, пропуская целые фразы, нехотя пробубнил отходную. Могильщики грубо набросали земли, и все стихло. И только капали в грязь слезы дочери: - Я вам отомщу.

Взвилось воронье. Завыл пес. Май тяжело дышал. Мелкий дождь, почти туман.

Через несколько дней, в ночь на седьмое мая Вадим коснулся рукой кладбищенской ограды. С неба безразлично смотрела луна. Тишиной и покоем дышали рыхлые земли. Вадим перелез через ограду и, всматриваясь в надгробные плиты, медленно двинулся в глубь кладбища. Он не знал, что привело его сюда, но он шел, уверенно и спокойно. На плече он нес лопату. А с утра траурная процессия с ужасом обнаружила выкопанный гроб. Рядом с обнаженным трупом старухи лежал молодой человек. Он был жив. Он обнимал старуху, словно любовник на брачном ложе смерти. Глаза его смотрели в даль. Где-то рычала Настя. Вадим слышал зов ведьмы…

в библиотеку »